Животное. Нет. Не так. Хищник.
Лёжа на футоне, хищник ждёт появления своей жертвы. Это так утомительно, оставаться хладнокровным в момент, когда в коридоре слышны звуки шагов, не повернуться и тогда, когда предполагаемая жертва стоит позади тебя, он только садится, открывая спину. Как глупо. Хищник позабыл про тыл, такой незащищённый и равнодушный к прикосновениям холодной ладони. Он закрывает глаза, привыкшие к полутьме. Он ждал.
Прекрасная возможность. Отличный, очень удобный шанс для атаки и хладнокровной расправы над кровным врагом. Над добычей.
Ресницы чуть подрагивают, губы плотно сжаты, дыхание ровное, спокойное. Умиротворение. Кёя знает, чего хочет. Слово "месть" давно покоится на дне Леты, горечь поражения сменило нечто новое, непривычное холодному разуму. Раны зализаны кем-то учтивым.
— Кёя...— зовёт, будто вырисовывая невидимой кистью в воздухе каждый звук.
Он ждал. Сам не зная, что именно. Поцелуя, удара в спину, погружения в иллюзорный мир, не важно. За этим протяжным, сладким "Кёя" могло последовать что угодно. Хищник не открыл глаз, он весь обратился в слух, ловя мельчайший шорох одежды, скрип кожаных перчаток. Учащённое сердцебиение.
Слишком рано. Не хочется разбивать эту тишину неловкими движениями и ненужными звуками. Мельчайший жест способен развеять дымку деланного равнодушия. Лучше насладиться временным замешательством и тонким, сладковатым ароматом водных лилий. Идиллия. Жертва сама попалась в силок, умело расставленный её палачом. Стоя у изголовья футона, Мукуро всё еще не решается на следующий шаг. Сил хватило только чтобы опуститься на пол, обхватив колени.
— А ты пунктуален,— говорит Кёя спокойно, наконец выхватывая их из давящей тишины.
Туман всегда приходит в одно и то же время, но всегда не такой, как ранее. Кёя видел самые разные его проявления. От легчайшей, нежно касающейся кожи, дымки, до густого, обволакивающего. От такого Тумана сковывало лёгкие, реальность уступала место насыщенным фантазиям. Такой Туман Кёя любил больше всего.
Хибари пытается вспомнить, с чего началась эта странная привязанность. Видимо в тот момент, когда пришло осознание — он ищет встречи с Мукуро не для того, чтобы убить. В тот миг всё в мире перевернулось, от странных мыслей пришло чувство разочарования в себе, Кёя понял, что капитулировал перед Туманом.
Не говоря ни слова, одинокое Облако встаёт с футона, идёт к выходу в сад, открывает сёдзи. На небе полная безликая луна, не предвещающая спокойную ночь.
— Ты готов?— задумчиво спрашивает сильнейший Хранитель Вонголы, Хибари Кёя. Странно, Мукуро продолжает молчать. Должно быть не решился.
Это должен быть их первый раз, когда Мукуро в собственном теле пришёл к своему любовнику. И чувствует, Что боится. Впервые за столько времени его охватил настоящий, неподдельный ужас. "Не нужно переживать, я знал, на что шёл,"— пытается успокоить себя Рокудо Мукуро. Туман волнуется, приобретая несвойственные ему черты.
— Ты ведь... будешь аккуратен, да?
— Да.
— Я боюсь, что что-то пойдёт не так.
— Я знаю.
— ...
— Я не сделаю ничего, что причинит тебе боль.
— Я тебе верю,— наконец выдыхает иллюзионист.
Кёя проводит чайную церемонию,пытаясь упорядочить мысли, гнусно прячущиеся по уголкам души. Они пьют чай, стараясь не смотреть друг на друга, понимая, что лишний неосторожный взгляд вызовет бурю эмоций, для которой еще слишком рано. Сердце подводит, Мукуро тянется за поцелуем, но в последний момент прикасается губами к виску и замирает. "Он ведь не ударит, не сделает этого. Он обещал."
— А ты сегодня чудесно пахнешь — корицей, деревом и усталостью.
Молчание. Спокойное лицо не выражает эмоций, только узкие глаза стального цвета выдают волнение. Тонкая рука, затянутая в кожу, тянется к галстуку, но чужая ладонь накрывает её сверху.
— Я сам.
Мукуро нервно сглатывает. Действие начинается. Кёя раздевает его неторопливо, не рискуя показывать сейчас показывать свои животные инстинкты, всё еще боясь спугнуть, ведь в любой момент его иллюзия может передумать и исчезнуть. Однако всё идёт гладко. Томление. Оба остаются обнажёнными, исключая многочисленные цепочки и кольца Тумана, которые он не снимает ни при каких обстоятельствах. Так надёжнее.
— Твоя кожа... оказывается она совсем не такая на самом деле,— реальность оказывается весьма неоднозначной. В шрамах, следах от фиксаторов, но гораздо более притягательная, нежели иллюзия.
— Если тебе не нравится, я...
— Нет.
Рокудо затыкают рваным поцелуем, наплевав на тонкости обращения с слабым телом, совсем недавно вытащенном из банки с физраствором.
— Прости.
— Мне тоже нетерпится,— улыбается Мукуро тонко. удовольствие от первого поцелуя явно написано на его лице.
Но Хибари всё же медлит. Он желает полного погружения в ощущения, хочет запечатлеть в памяти каждый миг, запомнить каждое движение ревнивых ресниц. Это так приятно, провести ладонью снизу вверх по предплечию, коснуться дрожащими от желания пальцами выступающую ключицу, затем острый позвонок, чувствительную область за ухом... Облако всегда было одиноко, никогда не требовало компаний, бежало общества людей. Но этот демон с разноцветными глазами стал для него наваждением, идеальным обществом, которое он так искал.
Глаза Мукуро прикрыты, он сидит, оперевшись на подставленные сзади руки, ноги вытянуты вдоль футона. Кёя сидит на коленях рядом, думая о только им двоим понятном в это мгновение ритуале. Левой рукой он проводит по боку своего вожделенного... трофея? Ведёт вниз, проводит по выступающей косточки таза. Мукуро вздргивает и откидывает голову, подставляя шею для поцелуя. Да. Всё будет так, как захочет он. Сегодня Его день. Губы у Хибари горячие, даром, что равнодушное облако. Целует на этот раз осторожно, но с присущим только ему одному пылом, дыхание так рано сбилось. Это промах. Мысленно отмечает про себя, что результаты медитаций летят к чертям и нужно больше практиковать. Поцелуй дарит уверенность, что это не иллюзия, не дымка, навеянная любовником. Мукуро отвечает с наслаждением, давая углубить поцелуй, щурится, пытаясь разглядеть в полутьме выражение серых глаз. Тщетно. Они закрыты от удовольствия.
Время перестаёт существовать. Смена позиции. Мукуро лежит на спине, раскинув ноги, совершенно без стеснения. Кёя удобн устроился у ног, массируя икры, гладя внутреннюю поверхность бёдер, целуя аккуратно, прикусывая легонько прозрачную, тонкую кожу.
Пальцы Мукуро едва заметно подрагивают, чуть сжимая простыни, он уже достаточно возбуждён, но этого мало. Кёя обещал, что не причинит ему боли. Чуть слышное "оближи" и изящные пальцы касаются приоткрытых пухлых губ. Мукуро осторожно водит языком вдоль пальцев, обхватив капризными губами по две фаланги. В то же время Хибари изучает губами живот, немного прозрачную кожу ниже, проводит языком, повторяет влажные дорожки губами, чувствует, как дрожит его иллюзия. Нежно, невесомо касается бёдер, забирается пальцами в ложбинку между ягодиц и гладит, гладит, гладит... пока иллюзионист сам не подаётся бёдрами вперёд. Наконец Хибари касается аленького сжатого колечка и аккуратно надавливает пальцем. Плотно, очень плотно, даже слишком. Слишком хорошо и девственно, чтобы останавливаться сейчас, когда цель всей жизни лежит рядом, тяжело дышит и умоляет не останавливаться. Умоляет уже сейчас, хотя Кёя даже не приступил к главному "блюду". Палец скользнул внутрь и замер. Дав немного времени на передышку начинает двигаться. Мукуро замирает и, кажется, не дышит. Ловит собственные ощущения, прислушивается. Хибари смотрит прямо в глаза, пытаясь разглядеть в них хоть частичку боли или недовольства. Убедивщись в отсутствии и того, и другого осторожно протолкнул второй палец, другой рукой шаря по телу. Неожиданно его личный демон вцепился ногтями в руку и, заглянув глаза, одним только губами произнёс:
— Я жду.
Нет. Не может быть. Не бывает. Мечты не сбываются и это лишь сон. "Не верю, не верю, не верю..." Шепчет, словно заколдованный, брюнет. Нависает на локтях прямо перед лицом. И целует, целует, целует...
В этот момент мир для них сужается до одной единственной точки. Они никогда бы не подумали, что всё, чего они так старательно добивались в этой жизни, один мировой власти, второй покоя и устойчивости, вдруг потеряет всю привлекательность уступая физическому... нет, духовному единению с желанным врагом.
Кёя всегда держит слово, что бы он ни обещал. Вот и сейчас, упиваясь телом иллюзиониста, он дарит нескончаемое наслаждение, заставляет выгибаться, стонать, умолять... А Мукуро узкий, плотный, невероятно горячий и... такой податливый. Так сладко бьётся, словно жертва, изгибается, прижимаясь всем телом, стонет, шепчет, заставляет сходить с ума. Тонкие руки тянут на себя, пальцы впиваются в поясницу, задавая бешеный ритм, Они задыхаются, забывают всё на свете, погрузившись в одни только ощущения и инстинкты.
Инстинкты... только животная страсть, первобытная похоть, крики, раздирающие душу и толкающие в пучину безумства. Искусанные плечи, шея в багровых засосах, исцарапанная спина, неровный стук сердец, пересохшее горло и сбывшееся дыхание.
В момент, когда Мукуро уже близок к вершине, Кёя слегка сжимает его горло и утыкается лицом в ключицу. На лице синеволосого проскальзывает секундный страх, но уже через мгновение его тело бьёт судорогой, колени сжимают бёдра любовника, внутри всё сжимается, а по теле горячей волной прокатывает острое наслаждение. Нега, которой доселе не испытывал. Следом кончает Хибари, глухой рык оповещает всё вокруг о сытости хищника. Некоторое время они так и лежат, приходя в сознание.
Тонкие пальцы нервно барабанят по столешнице в офисе Десятого Вонголы, когда в двери появляется облик иллюзиониста. Будто не замечая ревностного взгляда Хибари, Мукуро легко проходит на место подле главы Дисциплинарного Комитета. Всё совещание они будут препираться и язвить друг другу, но только двоим будет известно, как нежно и крепко они держат друг друга за руки.